Из Итуберы мы ненадолго вернулись в Салвадор, после чего перелетели на пару дней в Рио. Этот город, несомненно, заслуживает отдельной статьи, парой абзацев его описать сложно. Попробуем ленинский способ — тезисно.

Это город, в котором живет около пятнадцати миллионов человек. Из них примерно половина — в страшных трущобах, фавелах. «Примерно» потому, что официальные власти точно не знают, сколько именно жителей проживает в фавелах. Туда не заходят ни полицейские, ни налоговые инспекторы, ни прочие представители властей. Туда не заходят и туристы — слишком уж часто они потом не возвращаются (выходящие из фавел люди, впрочем, совсем не похожи на людоедов). Но именно фавелам принадлежит одно из двух главных чудес Рио — школы самбы. Всего их 68, 14 главных (на карнавале выступают на самбодроме) и 54 прочих (во время карнавала проходят по улицам), участвовать в них во время карнавала может абсолютно любой желающий, достаточно лишь оплатить костюм.

Этот город прижат горами к океану. Горы не островерхие, а с круглыми верхушками; острова той же формы обрамляют скальной бахромой Рио за полосой прибоя. Крутые конические холмы характерны для той формации, которую Александр фон Гумбольдт называл гнейсо-гранитом. Вид этих округленных громад обнаженной породы, поднимающихся среди самой пышной растительности, поражает до глубины души. Бразильцы привыкли и строят странные здания, буквально «облепляющие» скальные выступы.

Это город, второе чудо которого — бесконечные белые пляжи шириной в пару сотен метров (знаменитые Копакабана, Ипанема и пр.), где никогда не утихает жизнь и не умолкает прибой. Океан — не море. Прибой здесь есть всегда, и поэтому «просто поплавать» не рекомендуется, возвратиться на твердую землю не так-то просто, прибой может легко утянуть в открытый океан. Куда легче возвращаться на доске — поэтому здесь столько серферов.

Потолок кафедрального собора в Рио-де-Жанейро, снаружи выглядящего как зиккурат высотой в сотню метров. Церкви в Рио часто выглядят так, что их можно принять то за оранжерею, то за музей, и в последнюю очередь за место отправления культа. Фото автора

Это город, в котором обезьяны исполняют роль ворон, голубей и галок (а отчасти даже крыс) в европейских городах. От них затягивают сетками окна, но и это не всегда помогает. Если окно открыто, не оставляйте еду и блестящие вещи на видных местах — не досчитаетесь.

Это город, где во многих ресторанах платишь за вход смешные деньги, и потом тебя пару часов кормят двадцатью сортами мяса (если ресторан мясной), или рыбы, пока не взмолишься о пощаде. А мясо здесь такое (как, впрочем, почти повсюду в Южной Америке), которое не требует ни соусов, ни особых ухищрений при обработке и готовке; оно невероятно, непередаваемо вкусно.

Это город, в котором большинство людей улыбается искренне, а не приклеенными улыбками; в котором женщина оценивается в первую очередь не по объему груди, а по форме попы (которую здесь называют «бум-бум»); над которым парит, раскинув руки крестом, 30-метровый Христос на 700-метровом холме, видный из любой точки города, и можно всегда сразу покаяться, согрешив. Это город, в который очень хочется когда-нибудь вернуться.

Егор Быковский, 09.01.2008 Телеграф «Вокруг Света»: Вкус чиримойи